Когда мы читаем любую библейскую историю, мы можем пойти двумя довольно исхоженными путями:
1) вывести свое собственное, глубоко субъективное суждение как о самой истории, так и о ее главных героях, или
2) попытаться понять, что же хотел сказать нам автор той или иной библейской истории?
Первым путем, к сожалению, из года в год идет подавляющее большинство читателей Библии. Они читают Библию, но не дают ей возможности что-то им рассказать, не дают шансов их чему-то научить, потому что ему, большинству, это не нужно. Такие люди никогда не скажут это вслух, никогда в этом не признаются, даже самим себе, но читают они Библию не для того, чтобы что-то из нее подчерпнуть, а чтобы внести в нее какие-то свои, интересующие лично их идеи; читая и понимая Библию по-своему, они видят в ней то, что библейский автор никогда не имел в виду.
«Зачем попусту тратить свое время, ведь я и так все знаю», словно говорит Богу и Библии такой читатель. Или: «Я верю в прогрессивное откровение и считаю, что библейский автор мог не знать то, что мы знаем сегодня, а потому писал как бы с перспективой на будущее, сам не понимая до конца что». Эти высказывания можно перевести на современный христианский язык следующим образом: «Я слишком умен, чтобы слушать еще кого-то, обращать внимание на какого-то библейского автора», и… такой человек неизбежно ошибается, потому что это не его история, это не его идея, это не его сюжет. Он рассчитывает на то, что Дух Святой что-то ему или ей откроет, но Дух Святой ленивым и заносчивым никогда ничего стоящего не открывает. А потому нет ничего удивительного в том, что такой читатель Библии никогда не извлекает из Библии большой пользы, он же не видит авторский крючок, развитие сюжета, не видит апогей и кульминацию, не понимает логику повествования. Причина неизбежного провала проста: библейский автор для такого читателя – это вечно отсутствующий, безликий и даже, что греха таить, бессмысленный персонаж. При этом самое удивительное состоит в том, что многие из таких читателей одновременно с этим верят, что Библию написал Сам Бог. Как эти два умозаключения уживаются между собой? Логика здесь видимо такая: если Библию написал Сам Бог, то Дух Его и расшифрует ее смысл при чтении. Однако эта схема почему-то никогда не работает.
Мысля так, такой читатель путает А и Б и выдает желаемое за действительное, т. к. мы нигде в Библии не видим подтверждения такой идеи, кроме разве что момента, когда Бог дал Моисею каменные скрижали. Если имеется в виду такое авторство Бога, то из всей Библии стоит почитать только Декалог, или Десять Заповедей. Если же Библия писалась как-то наподобие того, что апостол Петр пишет о библейских пророчествах, то здесь картина несколько иная: «…изрекали его (пророчество) Божии люди, будучи движимы Святым Духом» (2 Петра 1:21). «Движимый», или еще можно перевести как «ведомые» или «находящиеся под руководством», вовсе не значит, что Божии люди находились в момент написания Священных текстов в каком-то недееспособном, невменяемом или неадекватном состоянии. Для большей ясности, эту фразу у Петра можно перевести и понятней: «…пророчества не были провозглашены по воле человека, но произносили их люди, руководимые, направляемые Святым Духом». Таким образом, из 2 Петра 1:21 можно сделать вывод, что библейские пророки – это люди, а Святой Дух – это вдохновитель их идей, потому что пророчества приходят не от людей, но от Бога.
То же и с библейскими текстами. Бог не писал Библию лично. Принцип прост и понятен. Он вдохновлял людей, и они писали. Вдохновение – это передача определенного замысла, который был у Бога и был передан человеку. Следовательно, если читатель Библии просто читает Библию так, как ему позволяют его интеллектуальные способности, не вникая в замысел библейского автора, конкретного человека, которого вдохновил Святой Дух, то додумывая, а лучше даже сказать придумывая, свой собственный смысл, «креативный» читатель не только ничего не сможет вынести из своего чтения, потому что изначально пойдет не по тому пути, а как раз напротив, его шансы близки к 100 %, что он придет к совершенно неверным выводам.
Почему? Потому что современный читатель не жил 2000, 3000 или 5000 лет назад, и не имеет опыта жизни в Древнем мире. А если нет опыта жизни, то нет опыта и понимания подобных древних историй. Ведь одно дело слушать об Аврааме в XXI веке и смотреть на него с высока современного опыта и знаний, а совсем другое дело было слушать истории про Авраама 20-30-40 веков назад, возле костра и шатра, в кругу своих родственников намадов (не путайте с бедуинами, это совсем другое), то есть, в культуре близкой к той, в которой жил Авраам. Несмотря на то, что библейские истины вечные, они никогда не теряют свою актуальность, они заключены во временную оболочку, а потому их расшифровка требует особого подхода.
Вывод: любые устные или письменные истории, которые когда бы то ни было существовали на земле, это всегда истории с определенным, авторским углом зрения на что-то, это видение конкретного автора, не мое и не Ваше; но что еще важнее, это не слепой пересказ истории, какой она была. Что я имею в виду? То, что никто никогда не способен описать ни одну историю такой, какой она была из-за различного рода причин, больших и малых. Почему? Потому у нас только один угол зрения; иметь два или три мы не способны. А потому мы не можем видеть историю с разных сторон, как она есть. Так может только Бог. Именно поэтому у нас четыре Евангелия, и все они похожи и не похожи одна на другую.
Достаточно теории. Давайте в качестве практической иллюстрации возьмем историю о пророке Илии и аналитически разберем 3 Царств 17. Мы не будем разбирать стих за стихом; для нас важно увидеть саму идею авторского замысла. Но для начала представьте, что Вы никогда прежде не слышали об Илии. Забудьте все свои знания о нем. Сейчас важно на время отключиться от имеющихся стереотипов.
Что мы ожидаем увидеть в любой истории про любого человека в первую очередь? Какая информация нам обычно нужна, когда мы видим человека в первый раз? Первое – это всегда описание его внешности, наружности, одежды. Мы видим человека впервые, нам важно, как он выглядит. Также, возможно, нас может интересовать то, где и в какой семье человек родился, не так ли? Женщин может заинтересовать семейное положение и наличие детей. Это обычно самая первая информация об абсолютно любом главном герое, которая нам может быть интересной. Она позволяет нам составить воображаемый портрет главного героя, хоть как-то понять, кто он, откуда, чем занимается. Мы встречаем человека по внешности и одежке, а провожаем по уму.
Что же мы видим у библейского автора? История про Илию начинается так: «И сказал Илия, пророк, фесвитянин, из жителей галаадских, Ахаву: «Жив Господь, Бог Израилев, перед Которым я стою! В эти годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову» (3 Царств 17:1).
Это что вообще такое? Это введение? Что мы видим в этом начальном стихе? Почему история начинается с «И сказал…»? Нет никакого введения, никакого пояснения, кто такой Илия. Кажется, что он свалился с неба. Не находите ли Вы странным литературный подход, при котором главный герой берется просто из ниоткуда? Почему автор так делает? Возможно, потому, что для него главный герой истории – это на самом деле царь Ахав, а вовсе не Илия. Илия – это так, внезапно возникшее интересное обстоятельство, которое как гриб на асфальте пробилось там, где его не ждали, это «повествовательный пирог», история в истории. Все предыдущие главы рассказывают нам про царей севера, Израиля, и плавно переходят от описания одного израильского царя к другому. История про Ахава началась в 16:29 сразу после истории про его отца, царя Амврия, и продолжается дальше несмотря на то, что в нее внезапно введена новая история, с новым персонажем, Илией. Это стиль пирога, матрешки, в котором в одной истории внезапно образуется другая история, внутри второй – третья, история про вдову из Сарепты и ее веру, а внутри истории про веру вдовы – четвертая история, про воскресение ее сына. Затем они также и складываются назад. Четвертая вернется в третью, третья во вторую, и наконец, вторая в первую. Основная история про Ахава продолжится.
Однако вернемся к нашему отсутствующему предисловию. Если Вы думаете, что отсутствие всякого предисловия в этой конкретной истории – это какая-то роковая случайность, значит Вы плохо знаете Библию и ее авторов. В Библии не редкость видеть внезапность появления или исчезновения многих героев и антигероев. Достаточно вспомнить змея, внезапно появившегося и также внезапно исчезнувшего посереди истории о первых людях; историю Ламеха, вкрапленную в контекст развития первого человечества; историю Ноя, вкрапленную в историю потопа, а может и наоборот, история Авраама, как продолжение истории про Фарру; историю египетского безымянного египетского фараона и повивальных бабок внутри параллельно идущих историй исхода и Моисея, где одна постоянно дополняет другую; историю Гедеона и Самсона посереди более глобальной истории про израильских судей; если взять Новый Завет, то можно вспомнить историю самарянки, появившуюся посреди истории о путешествии Иисуса из Назарета в Иерусалим через Самарию; или множество мелких историй из Деяний, вкрапленных в одну большую историю Петра и Павла. Да много еще таких историй, вкл. истории некоторых пророков и даже в каком-то смысле Самого Иисуса. Все эти персонажи появляются без особого введения и описания, почти у всех главных героев библейские авторы забирают детство, вкл. Иисуса (а многим было бы интересно, чем Он занимался с года до 14 лет), но авторы Библии не сочли важным описывать это в интересующих нас деталях.
Кто бы из вас хотел узнать больше о детстве Иисуса? Скорее всего, все. А его в Библии нет. Как нет описания детства Авраама, Исаака, Иакова, Иосифа, Моисея, Давида, Соломона и др. Есть мелкие штрихи, но не истории. Почему? Таков замысел библейского автора, который записывал только самые основные события жизни того или иного человека, связанные с Богом.
Второе, вытекающее из первого: мы не видим никакого описания внешности Илии. Ни роста, ни веса, ни габаритов, ни описания одежды. Почему? Авторский акцент стоит не на внешности, а на том, что Илия говорит. Автор словно «выпячивает» слово обличения Бога, ставя его на первый план, а вовсе не личность Илии. Илия автору, по сути, на данном этапе не интересен, т. к. Илия это лишь средство передачи слова Бога Ахаву. Не был бы это Илия, был бы кто-то еще. Звучит довольно грубо, цинично и откровенно неприятно, да, это факт, но автор видит служение посланников Бога именно так. Пришли, сделали то, что им велено, и ушли. Автор словно хочет нам казать: мы умаляемся, Бог возвеличивается. Впрочем, в качестве утешения можно отметить, что описание личности Илии все же появится немного позднее, когда автор сочтет это нужным. Но пока мы видим только то, что некая, безликая «говорящая голова» общается в достаточно резком тоне с царем Ахавом. Стоит отметить, что Илия настолько уверен в том, что говорит, что это просто шокирует.
Далее, из откровенно бросающегося в глаза мы в нашем тексте встречаем слово пророк, в иврите оно отсутствует и появляется только в Септуагинте; поэтому в РСБ оно стоит курсивом, как добавленное позднее. Илию его современники звали не пророк, а «человек Божий», и здесь имеется огромная разница. Какая? Словом «нави» (пророк) называли человека, официально состоящего на государственной должности, т. е. пророком называли лицо, работающее пророком при царском дворе. Илия таковым не являлся. Его функции были отчасти похожи на пророческие, поэтому для понятности переводчики Септуагинты добавили это слово в текст. А так, справедливости ради, лучше говорить о том, что Илия был «человеком Божиим», т. е. служителем Бога, тем, кто выполнял Его важные поручения. Именно так в конце главы 17 сарептская вдова его и будет называть.
В своем служении Илия был похож скорее на другого человека Божия, Амоса, который тоже противился называться пророком. Амос был одним из пастухов иудейских, которых Бог взял прямо от стада для служения на севере, в Израиле (Амос 7:14-15). Илия не похож пророка Нафана, служившего при Давиде, или Исайю, Иеремию, Иезекииля, Даниила и др., помазанных на пророческое служение или служивших при различных царях. Амос и Илия не были отделены Богом на пророческое служение, а были взяты для конкретных задач явно не потому, что у Бога не было пророков, а потому что официальные пророки для таких задач не подходили. Так, во времена Ахава жил официальный пророк Михей, но Бог т. не м. призывает для объявления засухи именно Илию.
Пророк Михей приходил к Ахаву проконсультировать его и иудейского коллегу, царя Иосафата насчет похода на Рамоф Галаадский, хотя в Галааде Илия разбирался явно лучше. Михей не был из Галаада, в отличие от Илии. Однако Бог призвал Илию для пророчества о засухе, а Михея для – свидетельства Ахаву и Иосафату. Пророки вряд ли пересекались при жизни, хотя наверняка слышали друг о друге.
Автор 3 Царств не говорит, что Илия был выходцем из какой-то пророческой школы, хотя в то время они уже существовали (вспомним другую историю с вознесением Илии на небо, Елисеем и сынами пророческими, которые появились во времена Самуила). Мы не видим, что Илия был как-то образован, он никогда ничего не писал и ничего после себя не оставил. Ни строчки текста, ни книги. Иудейские предания об этом молчат. Мы не видим, чтобы Илия принадлежал к какой-то аристократической семье Израиля. Из этого мы делаем вывод, что Илия был, скорее всего, из обычной пастушеской среды и жил недалеко от ручья Иавок, который в свое время переходил Иаков, убегая от Исава, чтобы бороться с Кем-то ночью. Именно в районе этого месте могла быть древняя Фесва. Илия – человек миссии, он пришел и ушел из истории про царя Ахава и его сына Иехании довольно быстро. Бог забрал его, как Еноха, на небо, заменив Елисеем. Поэтому для нас он останется как человек без прошлого и будущего, как Мелхиседек. Он появился в настоящем только потому, что Бог его призвал на короткий срок.
Из того, что обычно остается в тени, особняком стоит имя «Илия». Неясно, почему многие читатели его просто не замечают. А ведь уже в одном имени, которое на иврите звучит как «Илияху» и переводится как «Яхве – мой Бог», или «Мой Бог – Яхве», кроется довольно много интересного. Что именно? Какое тогда было время? Время глубокого идолопоклонства. Откуда мы это знаем? Из предыдущих глав. Отец Ахава, а затем и сам Ахав и его жена Иезавель активно раскручивали ханаанский культ Ваала и не хотели слушать об истинном Боге Израиля. Что же в этих обстоятельствах имя «Илия» говорит нам о его родителях? То, что они были очень набожны и не побоялись так назвать своего сына, несмотря на возможные последствия. В те времена имя значило много и, по сути, определяло весь твой жизненный путь. Так, в имени своего сына родители Илии провозгласили всему миру, в кого они верят.
Далее мы видим какие-то странные слова типа «фесвитянин» и «Галаад». Что это нам дает? Без дополнительных знаний ничего. А ведь они, как ни странно, помогают нам ответить на такие вопросы: что мог делать Илия до того, как появился в истории? Где он родился? Как он жил? В бедности или достатке? В какой семье? Многодетной или нет? Почему и как Бог призвал его на служение? Для нас Илия выпрыгивает из темноты и провозглашает наступление засухи, но в жизни такое невозможно. Местонахождение Фесвы сегодня нам, к сожалению, неизвестно, однако про Галаад при желании можно узнать довольно много. Зачем? Чтобы понять, где родился и вырос Илия. Галаад часто описывается как место, изобиловавшее водными источниками, скалами и обширными пастбищами. По всей видимости, страна Галаад получила свое название от горы Галаад, расположенной между Генисаретским озером и потоком Арнон, впадающим в Мертвое море. И что?
Можно предположить, что родители Илии были скотоводами, т. к. выращивать какие-то злаковые или иные сельскохозяйственные культуры в Галааде было довольно проблематично. А вот для скотоводства Галаад подходил идеально. Именно из-за своих природных особенностей Галаад часто переходил из рук в руки и был ценным трофеем. Со времен Моисея и Иисуса Навина Галаад был разделен между коленами Гада, Рувима и половиной колена Манассии.
Кроме того, критически важно отметить, чем Илия угрожает Ахаву в своем пророчестве, а именно засухой. И что? При кажущейся обыденности это очень важный пункт, в котором скрыт немаловажный посыл автора. Ваал, которому служили Ахав и его финикийская жена Иезавель, был ханаанским богом дождя и грозы, он изображался на ханаанских и финикийских барельефах и описывался в угаритских историях как наездник облаков, бог, отвечающий за плодородие земли. Соответственно, засуха – это прямой вызов Ваалу. Ахав не был случайным поклонником Ваала; он унаследовал любовь к Ваалу от своих отца и жены и на тот момент уже успел построить ему жертвенник и капище в Самарии (3 Царств 16:32). Что же сделал Илия?
Своим пророчеством Илия открыто заявлял, что Яхве куда сильнее Ваала, и что без Яхве никакое плодородие земли невозможно. За подобные речи убивали на месте. Мы не знаем где именно Илия произнес эти слова, но, возможно, это случилось при большом стечении народа; иначе непонятно, что не позволило Ахаву и особенно Иезавели тут же убить его. Были ли они в сильном шоке от наглости Илии или предпочли не создавать шумиху и убить его по-тихому?
Третье, что мы сразу отмечаем, это то, что, заботясь о жизни своего подданого, Бог непосредственно после произнесения им пророчества отправляет Илию к потоку Хораф, подальше от Ахава и его жены (3 Царств 17:2). Ведь если бы дождь не пошел, Ахав посчитал бы Илию ответственным за это, что впоследствии и случилось. А если бы дождь пошел, Илия был бы объявлен лжепророком и должен был быть предан смерти уже за лжепророчество. Именно поэтому Бог уводит Илию «от греха подальше» и посылает к нему воронов, которые его кормили.
При размышлении над этой историей просто нельзя не обратить внимание на степень послушания Илии. Мы не знаем, как он вел себя раньше, но начиная с момента своего появления в истории про Ахава, Илия настолько доверяет Богу, что делает все, что Бог от него хочет, несмотря на откровенную угрозу жизни. Он произносит пророчество перед Ахавом, уходит к потоку Хораф, сидит там, сколько надо. Когда поток пересыхает, а это пересыхание стало исполнением или последствием его же пророчества, Бог отправляет Илию в самое логово языческих богов, Сарепту Сидонскую, и он безропотно идет туда, несмотря на конфуз ситуации, ведь прятаться от царя-язычника, поклонника Ваала, было бы логичнее как можно дальше от центра поклонения Ваала, не так ли? Но логика нас здесь подводит. Бог прячет Илию в самом сердце ваализма.
Не менее интересно и то, что Бог не направил Илию к богачу или богачке, у которой ему логичнее было бы столоваться. Он отправил его к беднейшей вдове из всех беднейших в Сарепте, у которой даже хлеб не из чего было сделать, и это не говоря о том, что на шее этой вдовы был еще подросток, о котором ей надо было заботиться. Где здесь логика? Однако Бог переворачивает ситуацию с ног на голову и разом «убивает двух зайцев». Вместо того, чтобы заботиться только об Илии, Бог заботится и об Илии, и о двух язычниках, которые, как видно из текста, сочувствовали Яхве, или по крайней мере не любили Ваала, потому что вдова встречает Илию странными словами: «Жив Господь, Бог твой!» (на иврите «Яхве Элохеха»). Очень странные слова для язычницы, хотя теоретически Яхве как Бог был известен в Тире и Сидоне со времен дружбы царя Давида с тирским царем Хирамом.
И наконец, апогей истории в трех историях (история из жизни Илии находится в истории про Ахава, история про вдову находится внутри истории про Илию, история про воскресение сына вдовы, стоит отдельно и находится внутри истории про вдову и ее веру) приходится на конец 3 Царств 17, где происходит странный эпизод с болезнью, смертью и воскресением сына вдовы. Что это за история? Она о том, что вынудило сарептскую вдову признать в Илии «человека Божьего». В этой истории мы видим человеческие черты Илии, который переживает за то, какое впечатление останется у вдовы, приютившей его, после встречи с ним и его Богом. Он дважды молит Бога о пощаде для отрока, и Бог отвечает на молитвы. Для чего это было нужно? Ради вдовы и ее веры. Несмотря на первое чудо, которое не дало им с сыном умереть, ее сын мог умереть второй раз. А потому вдове было важно увидеть что-то, что окончательно убедит ее в том, что Яхве именно Тот, Кто ей нужен. Так устроен человеческий ум: ему нужны постоянные напоминания о чем-то важном. Поэтому только теперь, после воскрешения сына, вдова говорит: «Теперь-то я узнала, что ты человек Божий (иш Элохим), и что слово Господне (Яхве) в устах твоих истинно» (3 Царств 17:24). Это может означать истинное обращение женщины к Яхве. Если до этого она просто терпела пришельца в своем доме потому, что Яхве давал им с сыном еду, с момента болезни, смерти и особенно воскрешения сына она обрела настоящую веру в Яхве как истинного спасителя. Так Бог использует Илию, чтобы достичь Своих целей: (1) произвести суд над домом Ахава и (2) спасти сидонскую язычницу руками все того же Илии, Своего избранного сосуда.
ПРИМЕНЕНИЕ
С чем Вы сегодня пойдете домой? Во-первых, с мыслью о том, что Библию можно читать по-разному. Есть бесполезное чтение, а есть чтение, приносящее обильные плоды – как духовные, так и интеллектуальные.
Во-вторых, додумывать за Библию вредно, а где-то даже опасно. Фантазии могут не иметь ничего общего с реальностью и заводить в крайности и глупые выводы.
В-третьих, нельзя по-настоящему ценить то, что не пропущено через личный опыт. Можно много говорить о золоте, но если никогда не держать его в руках, то и ценность его условна. Так и с Библией: ценить ее по-настоящему возможно только тогда, когда нам удается получить удовольствие от раскрытия ее глубин.
В-четвертых, у каждого человеческого занятия есть профессионалы, гиды, которые привлекают к нему других людей. Если интересно рассказать о зубах, люди пойдут учиться на стоматолога; если увлекательно рассказать о труде МЧСовцев, люди пойдут учиться в академию МЧС. Наша задача – быть гидами у Бога, уметь рассказывать о Нем так, чтобы людям было интересно прийти к Нему. А это требует обучения и постоянного развития. Нельзя стоять на месте, говорить одни и те же слова и продолжать быть для людей интересными. Только тот гид увлекает, который постоянно совершенствуется и развивается. Остальные быстро утомляют и не способны увлечь за собой.
Библейские комментарии. 3-я Царств
Автор: Сергей ЛАГУНОВ
Когда мы читаем любую библейскую историю, мы можем пойти двумя довольно исхоженными путями:
1) вывести свое собственное, глубоко субъективное суждение как о самой истории, так и о ее главных героях, или
2) попытаться понять, что же хотел сказать нам автор той или иной библейской истории?
Первым путем, к сожалению, из года в год идет подавляющее большинство читателей Библии. Они читают Библию, но не дают ей возможности что-то им рассказать, не дают шансов их чему-то научить, потому что ему, большинству, это не нужно. Такие люди никогда не скажут это вслух, никогда в этом не признаются, даже самим себе, но читают они Библию не для того, чтобы что-то из нее подчерпнуть, а чтобы внести в нее какие-то свои, интересующие лично их идеи; читая и понимая Библию по-своему, они видят в ней то, что библейский автор никогда не имел в виду.
«Зачем попусту тратить свое время, ведь я и так все знаю», словно говорит Богу и Библии такой читатель. Или: «Я верю в прогрессивное откровение и считаю, что библейский автор мог не знать то, что мы знаем сегодня, а потому писал как бы с перспективой на будущее, сам не понимая до конца что». Эти высказывания можно перевести на современный христианский язык следующим образом: «Я слишком умен, чтобы слушать еще кого-то, обращать внимание на какого-то библейского автора», и… такой человек неизбежно ошибается, потому что это не его история, это не его идея, это не его сюжет. Он рассчитывает на то, что Дух Святой что-то ему или ей откроет, но Дух Святой ленивым и заносчивым никогда ничего стоящего не открывает. А потому нет ничего удивительного в том, что такой читатель Библии никогда не извлекает из Библии большой пользы, он же не видит авторский крючок, развитие сюжета, не видит апогей и кульминацию, не понимает логику повествования. Причина неизбежного провала проста: библейский автор для такого читателя – это вечно отсутствующий, безликий и даже, что греха таить, бессмысленный персонаж. При этом самое удивительное состоит в том, что многие из таких читателей одновременно с этим верят, что Библию написал Сам Бог. Как эти два умозаключения уживаются между собой? Логика здесь видимо такая: если Библию написал Сам Бог, то Дух Его и расшифрует ее смысл при чтении. Однако эта схема почему-то никогда не работает.
Мысля так, такой читатель путает А и Б и выдает желаемое за действительное, т. к. мы нигде в Библии не видим подтверждения такой идеи, кроме разве что момента, когда Бог дал Моисею каменные скрижали. Если имеется в виду такое авторство Бога, то из всей Библии стоит почитать только Декалог, или Десять Заповедей. Если же Библия писалась как-то наподобие того, что апостол Петр пишет о библейских пророчествах, то здесь картина несколько иная: «…изрекали его (пророчество) Божии люди, будучи движимы Святым Духом» (2 Петра 1:21). «Движимый», или еще можно перевести как «ведомые» или «находящиеся под руководством», вовсе не значит, что Божии люди находились в момент написания Священных текстов в каком-то недееспособном, невменяемом или неадекватном состоянии. Для большей ясности, эту фразу у Петра можно перевести и понятней: «…пророчества не были провозглашены по воле человека, но произносили их люди, руководимые, направляемые Святым Духом». Таким образом, из 2 Петра 1:21 можно сделать вывод, что библейские пророки – это люди, а Святой Дух – это вдохновитель их идей, потому что пророчества приходят не от людей, но от Бога.
То же и с библейскими текстами. Бог не писал Библию лично. Принцип прост и понятен. Он вдохновлял людей, и они писали. Вдохновение – это передача определенного замысла, который был у Бога и был передан человеку. Следовательно, если читатель Библии просто читает Библию так, как ему позволяют его интеллектуальные способности, не вникая в замысел библейского автора, конкретного человека, которого вдохновил Святой Дух, то додумывая, а лучше даже сказать придумывая, свой собственный смысл, «креативный» читатель не только ничего не сможет вынести из своего чтения, потому что изначально пойдет не по тому пути, а как раз напротив, его шансы близки к 100 %, что он придет к совершенно неверным выводам.
Почему? Потому что современный читатель не жил 2000, 3000 или 5000 лет назад, и не имеет опыта жизни в Древнем мире. А если нет опыта жизни, то нет опыта и понимания подобных древних историй. Ведь одно дело слушать об Аврааме в XXI веке и смотреть на него с высока современного опыта и знаний, а совсем другое дело было слушать истории про Авраама 20-30-40 веков назад, возле костра и шатра, в кругу своих родственников намадов (не путайте с бедуинами, это совсем другое), то есть, в культуре близкой к той, в которой жил Авраам. Несмотря на то, что библейские истины вечные, они никогда не теряют свою актуальность, они заключены во временную оболочку, а потому их расшифровка требует особого подхода.
Вывод: любые устные или письменные истории, которые когда бы то ни было существовали на земле, это всегда истории с определенным, авторским углом зрения на что-то, это видение конкретного автора, не мое и не Ваше; но что еще важнее, это не слепой пересказ истории, какой она была. Что я имею в виду? То, что никто никогда не способен описать ни одну историю такой, какой она была из-за различного рода причин, больших и малых. Почему? Потому у нас только один угол зрения; иметь два или три мы не способны. А потому мы не можем видеть историю с разных сторон, как она есть. Так может только Бог. Именно поэтому у нас четыре Евангелия, и все они похожи и не похожи одна на другую.
Достаточно теории. Давайте в качестве практической иллюстрации возьмем историю о пророке Илии и аналитически разберем 3 Царств 17. Мы не будем разбирать стих за стихом; для нас важно увидеть саму идею авторского замысла. Но для начала представьте, что Вы никогда прежде не слышали об Илии. Забудьте все свои знания о нем. Сейчас важно на время отключиться от имеющихся стереотипов.
Что мы ожидаем увидеть в любой истории про любого человека в первую очередь? Какая информация нам обычно нужна, когда мы видим человека в первый раз? Первое – это всегда описание его внешности, наружности, одежды. Мы видим человека впервые, нам важно, как он выглядит. Также, возможно, нас может интересовать то, где и в какой семье человек родился, не так ли? Женщин может заинтересовать семейное положение и наличие детей. Это обычно самая первая информация об абсолютно любом главном герое, которая нам может быть интересной. Она позволяет нам составить воображаемый портрет главного героя, хоть как-то понять, кто он, откуда, чем занимается. Мы встречаем человека по внешности и одежке, а провожаем по уму.
Что же мы видим у библейского автора? История про Илию начинается так: «И сказал Илия, пророк, фесвитянин, из жителей галаадских, Ахаву: «Жив Господь, Бог Израилев, перед Которым я стою! В эти годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову» (3 Царств 17:1).
Это что вообще такое? Это введение? Что мы видим в этом начальном стихе? Почему история начинается с «И сказал…»? Нет никакого введения, никакого пояснения, кто такой Илия. Кажется, что он свалился с неба. Не находите ли Вы странным литературный подход, при котором главный герой берется просто из ниоткуда? Почему автор так делает? Возможно, потому, что для него главный герой истории – это на самом деле царь Ахав, а вовсе не Илия. Илия – это так, внезапно возникшее интересное обстоятельство, которое как гриб на асфальте пробилось там, где его не ждали, это «повествовательный пирог», история в истории. Все предыдущие главы рассказывают нам про царей севера, Израиля, и плавно переходят от описания одного израильского царя к другому. История про Ахава началась в 16:29 сразу после истории про его отца, царя Амврия, и продолжается дальше несмотря на то, что в нее внезапно введена новая история, с новым персонажем, Илией. Это стиль пирога, матрешки, в котором в одной истории внезапно образуется другая история, внутри второй – третья, история про вдову из Сарепты и ее веру, а внутри истории про веру вдовы – четвертая история, про воскресение ее сына. Затем они также и складываются назад. Четвертая вернется в третью, третья во вторую, и наконец, вторая в первую. Основная история про Ахава продолжится.
Однако вернемся к нашему отсутствующему предисловию. Если Вы думаете, что отсутствие всякого предисловия в этой конкретной истории – это какая-то роковая случайность, значит Вы плохо знаете Библию и ее авторов. В Библии не редкость видеть внезапность появления или исчезновения многих героев и антигероев. Достаточно вспомнить змея, внезапно появившегося и также внезапно исчезнувшего посереди истории о первых людях; историю Ламеха, вкрапленную в контекст развития первого человечества; историю Ноя, вкрапленную в историю потопа, а может и наоборот, история Авраама, как продолжение истории про Фарру; историю египетского безымянного египетского фараона и повивальных бабок внутри параллельно идущих историй исхода и Моисея, где одна постоянно дополняет другую; историю Гедеона и Самсона посереди более глобальной истории про израильских судей; если взять Новый Завет, то можно вспомнить историю самарянки, появившуюся посреди истории о путешествии Иисуса из Назарета в Иерусалим через Самарию; или множество мелких историй из Деяний, вкрапленных в одну большую историю Петра и Павла. Да много еще таких историй, вкл. истории некоторых пророков и даже в каком-то смысле Самого Иисуса. Все эти персонажи появляются без особого введения и описания, почти у всех главных героев библейские авторы забирают детство, вкл. Иисуса (а многим было бы интересно, чем Он занимался с года до 14 лет), но авторы Библии не сочли важным описывать это в интересующих нас деталях.
Кто бы из вас хотел узнать больше о детстве Иисуса? Скорее всего, все. А его в Библии нет. Как нет описания детства Авраама, Исаака, Иакова, Иосифа, Моисея, Давида, Соломона и др. Есть мелкие штрихи, но не истории. Почему? Таков замысел библейского автора, который записывал только самые основные события жизни того или иного человека, связанные с Богом.
Второе, вытекающее из первого: мы не видим никакого описания внешности Илии. Ни роста, ни веса, ни габаритов, ни описания одежды. Почему? Авторский акцент стоит не на внешности, а на том, что Илия говорит. Автор словно «выпячивает» слово обличения Бога, ставя его на первый план, а вовсе не личность Илии. Илия автору, по сути, на данном этапе не интересен, т. к. Илия это лишь средство передачи слова Бога Ахаву. Не был бы это Илия, был бы кто-то еще. Звучит довольно грубо, цинично и откровенно неприятно, да, это факт, но автор видит служение посланников Бога именно так. Пришли, сделали то, что им велено, и ушли. Автор словно хочет нам казать: мы умаляемся, Бог возвеличивается. Впрочем, в качестве утешения можно отметить, что описание личности Илии все же появится немного позднее, когда автор сочтет это нужным. Но пока мы видим только то, что некая, безликая «говорящая голова» общается в достаточно резком тоне с царем Ахавом. Стоит отметить, что Илия настолько уверен в том, что говорит, что это просто шокирует.
Далее, из откровенно бросающегося в глаза мы в нашем тексте встречаем слово пророк, в иврите оно отсутствует и появляется только в Септуагинте; поэтому в РСБ оно стоит курсивом, как добавленное позднее. Илию его современники звали не пророк, а «человек Божий», и здесь имеется огромная разница. Какая? Словом «нави» (пророк) называли человека, официально состоящего на государственной должности, т. е. пророком называли лицо, работающее пророком при царском дворе. Илия таковым не являлся. Его функции были отчасти похожи на пророческие, поэтому для понятности переводчики Септуагинты добавили это слово в текст. А так, справедливости ради, лучше говорить о том, что Илия был «человеком Божиим», т. е. служителем Бога, тем, кто выполнял Его важные поручения. Именно так в конце главы 17 сарептская вдова его и будет называть.
В своем служении Илия был похож скорее на другого человека Божия, Амоса, который тоже противился называться пророком. Амос был одним из пастухов иудейских, которых Бог взял прямо от стада для служения на севере, в Израиле (Амос 7:14-15). Илия не похож пророка Нафана, служившего при Давиде, или Исайю, Иеремию, Иезекииля, Даниила и др., помазанных на пророческое служение или служивших при различных царях. Амос и Илия не были отделены Богом на пророческое служение, а были взяты для конкретных задач явно не потому, что у Бога не было пророков, а потому что официальные пророки для таких задач не подходили. Так, во времена Ахава жил официальный пророк Михей, но Бог т. не м. призывает для объявления засухи именно Илию.
Пророк Михей приходил к Ахаву проконсультировать его и иудейского коллегу, царя Иосафата насчет похода на Рамоф Галаадский, хотя в Галааде Илия разбирался явно лучше. Михей не был из Галаада, в отличие от Илии. Однако Бог призвал Илию для пророчества о засухе, а Михея для – свидетельства Ахаву и Иосафату. Пророки вряд ли пересекались при жизни, хотя наверняка слышали друг о друге.
Автор 3 Царств не говорит, что Илия был выходцем из какой-то пророческой школы, хотя в то время они уже существовали (вспомним другую историю с вознесением Илии на небо, Елисеем и сынами пророческими, которые появились во времена Самуила). Мы не видим, что Илия был как-то образован, он никогда ничего не писал и ничего после себя не оставил. Ни строчки текста, ни книги. Иудейские предания об этом молчат. Мы не видим, чтобы Илия принадлежал к какой-то аристократической семье Израиля. Из этого мы делаем вывод, что Илия был, скорее всего, из обычной пастушеской среды и жил недалеко от ручья Иавок, который в свое время переходил Иаков, убегая от Исава, чтобы бороться с Кем-то ночью. Именно в районе этого месте могла быть древняя Фесва. Илия – человек миссии, он пришел и ушел из истории про царя Ахава и его сына Иехании довольно быстро. Бог забрал его, как Еноха, на небо, заменив Елисеем. Поэтому для нас он останется как человек без прошлого и будущего, как Мелхиседек. Он появился в настоящем только потому, что Бог его призвал на короткий срок.
Из того, что обычно остается в тени, особняком стоит имя «Илия». Неясно, почему многие читатели его просто не замечают. А ведь уже в одном имени, которое на иврите звучит как «Илияху» и переводится как «Яхве – мой Бог», или «Мой Бог – Яхве», кроется довольно много интересного. Что именно? Какое тогда было время? Время глубокого идолопоклонства. Откуда мы это знаем? Из предыдущих глав. Отец Ахава, а затем и сам Ахав и его жена Иезавель активно раскручивали ханаанский культ Ваала и не хотели слушать об истинном Боге Израиля. Что же в этих обстоятельствах имя «Илия» говорит нам о его родителях? То, что они были очень набожны и не побоялись так назвать своего сына, несмотря на возможные последствия. В те времена имя значило много и, по сути, определяло весь твой жизненный путь. Так, в имени своего сына родители Илии провозгласили всему миру, в кого они верят.
Далее мы видим какие-то странные слова типа «фесвитянин» и «Галаад». Что это нам дает? Без дополнительных знаний ничего. А ведь они, как ни странно, помогают нам ответить на такие вопросы: что мог делать Илия до того, как появился в истории? Где он родился? Как он жил? В бедности или достатке? В какой семье? Многодетной или нет? Почему и как Бог призвал его на служение? Для нас Илия выпрыгивает из темноты и провозглашает наступление засухи, но в жизни такое невозможно. Местонахождение Фесвы сегодня нам, к сожалению, неизвестно, однако про Галаад при желании можно узнать довольно много. Зачем? Чтобы понять, где родился и вырос Илия. Галаад часто описывается как место, изобиловавшее водными источниками, скалами и обширными пастбищами. По всей видимости, страна Галаад получила свое название от горы Галаад, расположенной между Генисаретским озером и потоком Арнон, впадающим в Мертвое море. И что?
Можно предположить, что родители Илии были скотоводами, т. к. выращивать какие-то злаковые или иные сельскохозяйственные культуры в Галааде было довольно проблематично. А вот для скотоводства Галаад подходил идеально. Именно из-за своих природных особенностей Галаад часто переходил из рук в руки и был ценным трофеем. Со времен Моисея и Иисуса Навина Галаад был разделен между коленами Гада, Рувима и половиной колена Манассии.
Кроме того, критически важно отметить, чем Илия угрожает Ахаву в своем пророчестве, а именно засухой. И что? При кажущейся обыденности это очень важный пункт, в котором скрыт немаловажный посыл автора. Ваал, которому служили Ахав и его финикийская жена Иезавель, был ханаанским богом дождя и грозы, он изображался на ханаанских и финикийских барельефах и описывался в угаритских историях как наездник облаков, бог, отвечающий за плодородие земли. Соответственно, засуха – это прямой вызов Ваалу. Ахав не был случайным поклонником Ваала; он унаследовал любовь к Ваалу от своих отца и жены и на тот момент уже успел построить ему жертвенник и капище в Самарии (3 Царств 16:32). Что же сделал Илия?
Своим пророчеством Илия открыто заявлял, что Яхве куда сильнее Ваала, и что без Яхве никакое плодородие земли невозможно. За подобные речи убивали на месте. Мы не знаем где именно Илия произнес эти слова, но, возможно, это случилось при большом стечении народа; иначе непонятно, что не позволило Ахаву и особенно Иезавели тут же убить его. Были ли они в сильном шоке от наглости Илии или предпочли не создавать шумиху и убить его по-тихому?
Третье, что мы сразу отмечаем, это то, что, заботясь о жизни своего подданого, Бог непосредственно после произнесения им пророчества отправляет Илию к потоку Хораф, подальше от Ахава и его жены (3 Царств 17:2). Ведь если бы дождь не пошел, Ахав посчитал бы Илию ответственным за это, что впоследствии и случилось. А если бы дождь пошел, Илия был бы объявлен лжепророком и должен был быть предан смерти уже за лжепророчество. Именно поэтому Бог уводит Илию «от греха подальше» и посылает к нему воронов, которые его кормили.
При размышлении над этой историей просто нельзя не обратить внимание на степень послушания Илии. Мы не знаем, как он вел себя раньше, но начиная с момента своего появления в истории про Ахава, Илия настолько доверяет Богу, что делает все, что Бог от него хочет, несмотря на откровенную угрозу жизни. Он произносит пророчество перед Ахавом, уходит к потоку Хораф, сидит там, сколько надо. Когда поток пересыхает, а это пересыхание стало исполнением или последствием его же пророчества, Бог отправляет Илию в самое логово языческих богов, Сарепту Сидонскую, и он безропотно идет туда, несмотря на конфуз ситуации, ведь прятаться от царя-язычника, поклонника Ваала, было бы логичнее как можно дальше от центра поклонения Ваала, не так ли? Но логика нас здесь подводит. Бог прячет Илию в самом сердце ваализма.
Не менее интересно и то, что Бог не направил Илию к богачу или богачке, у которой ему логичнее было бы столоваться. Он отправил его к беднейшей вдове из всех беднейших в Сарепте, у которой даже хлеб не из чего было сделать, и это не говоря о том, что на шее этой вдовы был еще подросток, о котором ей надо было заботиться. Где здесь логика? Однако Бог переворачивает ситуацию с ног на голову и разом «убивает двух зайцев». Вместо того, чтобы заботиться только об Илии, Бог заботится и об Илии, и о двух язычниках, которые, как видно из текста, сочувствовали Яхве, или по крайней мере не любили Ваала, потому что вдова встречает Илию странными словами: «Жив Господь, Бог твой!» (на иврите «Яхве Элохеха»). Очень странные слова для язычницы, хотя теоретически Яхве как Бог был известен в Тире и Сидоне со времен дружбы царя Давида с тирским царем Хирамом.
И наконец, апогей истории в трех историях (история из жизни Илии находится в истории про Ахава, история про вдову находится внутри истории про Илию, история про воскресение сына вдовы, стоит отдельно и находится внутри истории про вдову и ее веру) приходится на конец 3 Царств 17, где происходит странный эпизод с болезнью, смертью и воскресением сына вдовы. Что это за история? Она о том, что вынудило сарептскую вдову признать в Илии «человека Божьего». В этой истории мы видим человеческие черты Илии, который переживает за то, какое впечатление останется у вдовы, приютившей его, после встречи с ним и его Богом. Он дважды молит Бога о пощаде для отрока, и Бог отвечает на молитвы. Для чего это было нужно? Ради вдовы и ее веры. Несмотря на первое чудо, которое не дало им с сыном умереть, ее сын мог умереть второй раз. А потому вдове было важно увидеть что-то, что окончательно убедит ее в том, что Яхве именно Тот, Кто ей нужен. Так устроен человеческий ум: ему нужны постоянные напоминания о чем-то важном. Поэтому только теперь, после воскрешения сына, вдова говорит: «Теперь-то я узнала, что ты человек Божий (иш Элохим), и что слово Господне (Яхве) в устах твоих истинно» (3 Царств 17:24). Это может означать истинное обращение женщины к Яхве. Если до этого она просто терпела пришельца в своем доме потому, что Яхве давал им с сыном еду, с момента болезни, смерти и особенно воскрешения сына она обрела настоящую веру в Яхве как истинного спасителя. Так Бог использует Илию, чтобы достичь Своих целей: (1) произвести суд над домом Ахава и (2) спасти сидонскую язычницу руками все того же Илии, Своего избранного сосуда.
ПРИМЕНЕНИЕ
С чем Вы сегодня пойдете домой? Во-первых, с мыслью о том, что Библию можно читать по-разному. Есть бесполезное чтение, а есть чтение, приносящее обильные плоды – как духовные, так и интеллектуальные.
Во-вторых, додумывать за Библию вредно, а где-то даже опасно. Фантазии могут не иметь ничего общего с реальностью и заводить в крайности и глупые выводы.
В-третьих, нельзя по-настоящему ценить то, что не пропущено через личный опыт. Можно много говорить о золоте, но если никогда не держать его в руках, то и ценность его условна. Так и с Библией: ценить ее по-настоящему возможно только тогда, когда нам удается получить удовольствие от раскрытия ее глубин.
В-четвертых, у каждого человеческого занятия есть профессионалы, гиды, которые привлекают к нему других людей. Если интересно рассказать о зубах, люди пойдут учиться на стоматолога; если увлекательно рассказать о труде МЧСовцев, люди пойдут учиться в академию МЧС. Наша задача – быть гидами у Бога, уметь рассказывать о Нем так, чтобы людям было интересно прийти к Нему. А это требует обучения и постоянного развития. Нельзя стоять на месте, говорить одни и те же слова и продолжать быть для людей интересными. Только тот гид увлекает, который постоянно совершенствуется и развивается. Остальные быстро утомляют и не способны увлечь за собой.